История создания
 Структура
 Организационные    принципы
 Персоналии
 СМИ о ПФК
 Кинопроцесс
 Мероприятия
 Статьи и проекты
 Премия ПФК
 Лауреаты
 Контакты
 Фотоальбом



  Так говорил Балабанов  

27 августа - блаженной памяти День советского кино. Ныне - российского. Делались попытки перенести дату на май - не получилось. Но в мае нынешнего года случилась другая дата: два года наше кино живет без Алексея Балабанова. Нынче уже, надеюсь, ни у кого не осталось сомнений - именно Балабанов был ведущим отечественным режиссером последней четверти века. Ведущим - означает - знавшим, куда вести. Теперь такого ведущего нет.
Недавно в своем архиве я обнаружил запись нашей первой с ним большой беседы. Перечитав ее, я понял,что три четверти текста не были никогда опубликованы ( оставшаяся четверть была использована в доброй памяти газете "Северная столица"). Приводя полный текст этого разговора, я не считаю себя вправе корректировать отдельные, возможно, резкие высказывания режиссера. Только малейшая стилистическая правка. Ибо так думал и говорил Алексей Балабанов 15 марта 1996 года.
 
***
 
В.К.: Давайте начнем с истоков. Вы ведь не питерский?
А.Б.: Нет, я родился в Свердловске в 1959 году. Папа мой был тогда секретарем Верхне-Исетского райкома комсомола, мама - студенткой мединститута. Там я прожил до 17 лет, закончил школу, потом уехал в Горький, где поступил в Институт иностранных языков им. Н.А.Добролюбова, на переводческий факультет, получив специальность референта-переводчика  двух иностранных языков, английского и французского. Затем исправно отслужил два года (1981- 1983) по распределению в Вооруженных Силах переводчиком - в Африке, Ближнем Востоке, там, где мы торговали оружием, самолетами в основном.
Но где-то уже на третьем курсе я решил, что это все мне не интересно, начал писать рассказы. Писал для себя... Инфантильное поколение, когда всё за тебя решали, а плыли по течению... Так, для самовыражения пописывал по-тихонечку. Очень любил кино, много смотрел фильмов, книжки про кино читал, настольной книгой был Жорж Садуль - "История киноискусства". Конечно, не так много можно было увидеть, но все же были ретроспективы, было много профилированных кинотеатров, которые показывали хорошее кино - А.Вайду всего, например. Мы знали, где что показывали и все смотрели. Иногда прорывались интересные фильмы и в прокат, они были немного перемонтированы, черно-белые, но все-таки возможности были.
 
В.К.: Г-н С.Соловьев недавно рассказал, как однажды он увидел "Летят журавли" и это послужило толчком к тому, чтобы снимать кино самому. У вас было нечто подобное?
А.Б.: У меня не было толчков, а, если и были, то я их не помню. Мой папа, после работы в комсомольской газете - как номенклатурный работник - был переведен на Свердловскую киностудию, где работал до пенсии главным редактором научно-популярных и документальных фильмов. Поэтому с кино я был связан с детства, часто бывал на студии, наблюдал, как снимались фильмы - "Сильные духом", к примеру, это была тогда большая постановка, когда в студии строили лес -" большой стиль".
 
В.К.: В том, что вы писали для себя,   уже тогда, что было для вас главное, образы или идеи?
А.Б.: Идеи никогда меня не интересовали и не интересуют до сих пор. Идеи - они есть, но они никому вообще-то не интересны. Идею можно изложить словами, а искусство  -это нечто большее, это эстетика прежде всего, способ воздействия на чувства человека, а не на его голову. А идеи - пусть книжки читают. Хотя, сколько их, книжек мудрых - пять штук...
 
 В.К.: Значит, основная задача - создать образ?
 А.Б.: Я бы не стал так формулировать. Я не знаю, что [главное]. Я придумываю, мне интересно это передать - момент передачи моего внутреннего видения зрителю. Какой был толчок - неважно.
 
В.К.: В прошлом году мне довелось беседовать с Майком Медавым, крупным американским продюсером, участвовавшим в создании многих знаменитых фильмов. На мой вопрос, что главное для него в выборе сценария, он ответил, что самое важное - о чем фильм, есть ли история, которую можно было бы внятно изложить и заинтересовать ею зрителей. Если с такими мерками подходить к вашим фильмам, то вряд ли вы нашли бы понимание у этого продюсера.
А.Б.: Да, с такими мерками - вряд ли. Хотя во всех моих фильмах есть очень жесткая история, которая держит внимание зрителей. Её можно рассказать в трех словах, но она есть, только немного сложнее, чем в традиционном американском кино. Для меня это очень важно, я сам не люблю скучные фильмы. Сейчас, правда, зритель несколько изменился, изменился ритм [жизни] - и "Счастливые дни" уже несколько выпадают по ритму. Для меня в принципе ритмическая задача очень важна. Меня раздражают фильмы, когда уже все понятно в эпизоде, но он продолжается  - это неверно. Чувство ритма в фильме очень важно, чтобы зритель не скучал.
 
В.К.: Что еще, кроме чувства ритма, важно для профессии режиссера?
А.Б.: На самом деле, главное в том - есть ли в фильме энергия или ее нет. Вот включаешь и смотришь - есть там энергия или нет, вялый у тебя актер или нет - и это зависит от режиссера. Причем. чем моложе человек, тем мощнее его энергия, он ее излучает. Это общая практика, когда режиссер заряжает на площадке всех своей энергией - и это передается на пленке.
 
В.К.: В этом что-то есть. В изобразительном искусстве схожий эффект - есть картины,от которых просто бьёт энергией, а есть - пустое место.
А.Б.: Возьмите любую "новую волну" в кино - это прежде всего энергия молодых людей, у которых накапливается огромное количество энергии. Потом они становятся профессионалами, овладевают профессией - и любую историю могут передать. Это достаточно просто - и я уже могу делать традиционные жанры, мелодраму и прочее. Как поставить свет, как сыграть актеру - это ремесло. Хотя ремеслу как таковому учился сам - пять лет работал ассистентом режиссера, снимал документальные фильмы для киножурнала "Советский Урал", много снимал известных рок-музыкантов, таких как Слава Бутусов, "Чайф", "Настя", "Агата Кристи". Высшие режиссерские курсы закончил, но там не учат ремеслу - там сажают и показывают фильмы. Я учился на сценариста документального кино, руководителем был Николаев Лев Николаевич ("Очевидное - невероятное"), хороший человек. Потом сделали экспериментальный курс авторов-режиссеров и я еще полгода проучился у Бориса Галантера, тоже хорошего человека, который побеседовал с нами несколько раз. Потом дали денег на дипломную работу и я снял 40-минутный документальный фильм "Егор и Настя"- его несколько раз показывали по телевидению.
 
В.К.: Был ли в мировом кино кто-то, на кого вы ориентировались?
А.Б.: Да на хорошие фильмы. Конечно, у каждого свой вкус, но вкусы меняются со временем, кино очень быстро устаревает. Например, я уже не могу смотреть Бергмана, которого раньше любил. Другое дело - немое кино, там не было времени [на долгое производство], фильмы были ориентированы так или иначе на зрителей, не было экспериментов, там развивали язык кино, но в том направлении, чтобы улучшить восприятие зрителями, а не в формальную сторону. А современное послевоенное кино, исчерпав все это, пошло   по пути экспериментов, люди делали интеллектуальные фильмы, которые сейчас устарели, потому что сейчас другое время.
Может быть, потом оно вернется, но не сейчас. Потому говорить, на что ориентировался - трудно сказать.
Раньше нравились одни вещи, теперь они нравятся меньше, хотя они все равно хорошие. Я, например, Феллини не люблю. Не люблю условности в кино, это искусство все-таки не театральное. Не люблю театр и цирк - а это то, из чего многое черпал Феллини. Хотя понимаю, что это интересный человек, но мне он не близок. Хотя у него огромное количество идей. Для меня очень важна убедительность, фактура, а если мне говорят - вот сейчас мы с вами сыграем в игру - мне это не интересно. Хотя некоторые условные фильмы я очень люблю - как, например, "Стрелочник" и "Иллюзионист". Стеллинг странный человек, там у него что-то другое, даже не знаю что. Но человек талантливый, его фильмы органичны, и актеры там не играют, они живут. А у Феллини слишком многое идет от головы.
 
В.К.: Здесь я бы с вами не согласился: если взять первый период, например, "Дорогу". то там на первом плане - чувства...
А.Б.: "Дорога" - да, может быть, я говорю о более позднем периоде - "Сатирикон", "Казанова"...
 
В.К.: Может быть, поэтому сейчас немое кино  подчас выглядит современнее, чем фильмы 60-70х годов, где много говорят...
А.Б.: Да разговоры меня не пугают. Я, например, вчера посмотрел "Манхэттен" Вуди Аллена - там гениальные диалоги, совершенно замечательные, хорошо построенные.
 
В.К: Ваш фильм "Счастливые дни", думается, не нашел адекватного отражения в нашей критике. Появились какие-то странные статьи, где утверждалось, что вы работаете на давно заброшенных "задворках европейского модернизма", что все это уже было...
А.Б.: Ну, и на здоровье. Я никогда особенно не интересовался тем, что обо мне пишут. Я вообще к критикам нашим отношусь скептически. Дело в том, что в большинстве своем они неглубоки и всегда пытаются найти в фильмах прежде всего отражение своих каких-то сиюминутных политических либо социальных воззрений. Они никак не могут понять, что режиссер человек [очень занятый], он сильно газет не читает. И я только недавно стал их почитывать, чтобы быть в курсе того, что происходит - это влияет на нашу жизнь. Раньше это не влияло, шло параллельно.
Я же текущий момент отражать не собираюсь, а как дальше пойдет, не знаю... Иногда и хвалят так, что думаешь, уж лучше бы ругали, чем так хвалить. На самом деле, кино должно быть открытым для всех. И мне нравится, что люди по-разному воспринимают то, что в нем заложено.
 
В.К.: Вы видели фильм "Голод" по Кнуту Гамсуну? Это единственная картина, аналогичная по атмосфере "Счастливым дням", которую я смог вспомнить.
А.Б.: Гамсуна я вообще очень люблю. Но дело в том, что этот фильм я увидел позже,   когда "Счастливые дни" уже были сделаны. Хотя вы правы, в этом фильме есть эстетика Гамсуна, много есть созвучного. Я очень люблю "Голод", читал его несколько раз и это, конечно, отложилось в фильме. Вообще-то мы с С.Сельяновым написали сценарий по роману Гамсуна "Пан", я хотел его ставить. Долго это затевалось, а потом американцы [ включились в] это дело и сценарий был послан Ф.Гукасян американскому продюсеру, у нас были даже права, но они написали, что это их не интересует. А на нынешнем фестивале в Берлине я увидел "Пана" Карлсена - они позаимствовали у нас всю структуру. Мы с Сельяновым сделали основой "Смерть Глана", а в него вписали "Пана". Я потом во Франции познакомился с Карлсеном и спросил, читал ли он наш сценарий. Он снял совершенно чудовищный фильм, полный провал.
 
В.К.: Странная история. Да и последующие фильмы Карлсена не поднимались выше среднего уровня.
А.Б.: Да он старый уже. И сам "Голод" неудачный фильм, я был разочарован, хотя много слышал о нем. Тогда Пер Оскарссон взял [в Канне] премию за лучшую роль. Роль неплохая и сам он яркий актер. Но фильм построен очень плохо, все эти воспоминания сделаны очень тупо и примитивно, мне стало даже как-то неудобно. Я понял, что и "Пана" он снимал также примитивно.
 
В.К.: Тем не менее, в начале 70-х годов, когда "Голод" чудом попал в наш кинопрокат, он воспринимался как откровение,
К тому же там прекрасная музыка Кшиштофа Комеды. Такого уровня не было тогда на наших экранах.
А как вы нашли своих актеров для дебюта, по-моему, это идеальная пара?
А.Б.: Это получилось случайно, я же не   знал ни актеров, никого - я приехал из Горького. Меня пригласил Сережа Сельянов, которого я знал еще по режиссерским курсам. Он тогда снимал здесь "Духов день". Я приехал,показал ему и Алексею Герману свои фильмы, им понравилось, и вскоре я запустился на Экспериментальной студии. С актерами мне просто повезло. В.Сухоруков просто шел по коридору [студии], второй режиссер мне и говорит: "Вот еще, кстати, Витя". Я тогда его еще нигде не видел, "Бакенбардов" не смотрел. Я уже собирался снимать С.Бехтерева, которого мне рекомендовали как хорошего актера, а он меня познакомил с А.Неволиной. Я их посмотрел вместе, она мне понравилась, а он что-то не то, [вел куда-то] не в ту сторону. Пришел Сухоруков, перепутал слова, выпучил глаза - я начал смеяться и взял его на роль.
 
В.К.: Получился интересный дуэт. И Неволина - актриса редкого для нашего кино типа, для нее  надо специально писать роли.
А.Б.: Хорошая актриса, у меня есть для нее роль в следующем фильме.
 
В.К.: Несмотря на безнадежный, казалось бы, конец, фильм не оставляет гнетущего чувства. Наоборот, рождает что- то шемяще-светлое...
А.Б.: Сценарий был очень мрачный. Назывался он "Конец". Дело в том. что основан он на двух рассказах С.Беккета - "Конец" и  "Первая любовь" с эпизодом из пьесы "Эндшпиль". Пьесу же "Счастливые дни" я просто не читал. Когда наш художник отказался работать на картине с таким названием, мы открыли книжку и по оглавлению нашли - "Счастливые дни". Хорошее название. Это уже потом Добротворский написал про экранизацию пьесы. Когда съемки уже подходили к концу, я случайно услышал по радио о наводнении. Показалось интересным снять трамвай в воде - и это сняли. Идея закольцованности сюжета в детском рисунке родилась в конце монтажа. И получилась такая концовка - герой в лодке, трамвай в воде, детский рисунок. Это все заложено в фильме, читается это или нет - неважно, есть фильм.
 
В.К.: По-моему, получилась классическая    завершенность, довольно редкая в нашем кино. При составлении своего списка "100 лучших отечественных фильмов" к 100-летию кино, я включил  в их число именно этот фильм.
А.Б.: Да, мне раньше фильм не нравился, а сейчас все больше и больше нравится. Со временем забываешь, что ты хотел сказать - и по другому начинаешь относится к сделанному. Пока помнишь, сколько осталось не сделанного, не реализованного, то это неприятно, а потом, когда это забываешь, фильм воспринимается более спокойно.
 
В.К.: Что касается Кафки, то сейчас много экранизаций его прозы появилось. Одного "Замка" недавно появилось сколько - финский, грузинский...
А.Б.: Я был на фестивале экранизаций Кафки в Каунасе, там было много интересных фильмов ( это прямые экранизации, помимо того, что многие фильмы сейчас используют мотивы, тот же Феллини много "украл" у него, в частности, из "Америки"). Мне очень понравился "Замок" с М.Шеллом, академический, хотя и противоречивый фильм. Очень понравилось "Превращение", чешский фильм, там хорошая атмосфера, но когда впрямую показывают жука, то все разрушается, а когда субъективной камерой показывают - это очень интересно. Не хватило мозгов, чтобы весь фильм так выстроить. Было много интересного, но все это сделано впрямую - вот идея, вот сюжет, но Кафку нельзя так экранизировать. У Кафки не было идей, он внутренний человек, очень остро чувствующий - я читал его письма, дневники. Конечно, он был человек больной, нездоровый безусловно,хотя все творческие люди с отклонениями...
Недаром он не закончил ни одного своего большого сочинения, начинал очень бодро, погружался в материал, воображение фонтанировало, но он перегружал [текст] диалогами - и застревал. У меня была задача - сделать нормальную адаптацию для массового сознания.
 
В.К.: Ухватить интонацию, атмосферу?
А.Б.: В наших условиях передать атмосферу   довольно сложно - тем более, это роман очень западный. У нас нет такого интерьера, ничего похожего. Снимали мы в Выборге, перекрывали движение... Была идея монохромного изображения, она отчасти осталась - вся одежда черно-белая, а интерьеры коричневатые, под дерево. Сначала я стал работать с Андреем Жегаловым, который снимал всю натуру. Он потом снял Рогожкину "Особенности национальной охоты", но тогда это была первая его большая картина. Мне понравилась его курсовая работа, хороший человек, интересный, но немного неуверенный - и я чего-то испугался, что он в павильоне не потянет. Все павильоны снял С.Юриздицкий - и снял очень академически.
 
В.К.: А как здесь с актерами, повезло или нет? Многие были недовольны Н.Стоцким...
А.Б.: Внешне он мне нравится, и сроки поджимали: либо откладывать съемки на год - до следующего снега, либо снимать.
Он сыграл так, как смог.
 
В.К.: Много писали о правомерности того, что вы "дописали" роман.
А.Б.: Конечно, это неправомерно. Там вообще очень сильно изменен сюжет, некоторые персонажи вышли на первый план, отношения переакцентированы - это стала в принципе другая история. Я и не говорил, что это экранизация, там написано - по мотивам романа.
 
В.К.: У меня настороженное отношение     вызвало приглашение С.Курёхина...
А.Б.: На самом деле он написал хорошую музыку.Я хотел попробовать поработать с оригинальной музыкой, хотя риск в этом большой - неизвестно, что напишет композитор. Но эта музыка, в "Замке" - хорошая, одна тема гениальная, мне очень нравится, и очень многим нравится. На многих зарубежных фестивалях ко мне подходили, спрашивали, что это за композитор и нельзя ли приобрести его пластинки. Он действительно человек тонкой музыкальной культуры, сейчас вышли две его новые пластинки - говорят, хорошие. Музыка вообще особый вид искусства и воспринимается по-разному. В кино музыка может комментировать изображение, а может идти на равных. Это должны уже критики решать. Но в дальнейшем я работать с оригинальной музыкой уже не буду - риск слишком большой.
 
В.К.: Много писали о заключительной сцене в "Замке" - со взглядом мальчика, дарящем герою какую-то надежду. Мне кажется, то, что родилось в "Счастливых днях" само собой, здесь было подсказано зрителю.
А.Б.: Да, концовка мне никогда не нравилась. Вернее, в сценарии она была хороша, а в фильме почему-то не получилась.
Конец должен быть мрачным, а не оптимистичным. Ну нет этого. давайте считать, что этого нет. Я не считаю "Замок" удачной картиной, это хороший опыт, я хотел снять "большой стиль", не получилось - по многим причинам, не только денежным, хотя и это немаловажно. Ну не так надо работать. Сейчас я уже знаю - как, но это мне уже не интересно, я уже пережил этот этап и этим доволен. Фильм многим нравится, а тут еще показали его по телевидению - так столько людей звонили, благодарили, поэтому я сильно не переживаю. А "Прибытие поезда" - это вообще проходной этап, это профессия - то, о чем мы говорили в начале. Владеет режиссер профессией - значит, может снять.
 
В.К.: Астахов прекрасно снял эти монохромные кадры...
А.Б.: Монохром - черно-белое кино,   это сепия. Да и Астахов к этому отношения не имеет. Это не для прессы: расхожее мнение, что [картинку делает] оператор, но не стоит уделять  ему главную роль - в разных фильмах бывает по-разному. Когда я работаю, я знаю, что хочу - какая должна быть крупность, какая композиция кадра, поэтому оператор выполняет прикидочную, техническую роль. Я не считаю, что Астахов  оператор хороший:  я работал с ним потому, что Сельянов с ним работал - и мне посоветовал. Второй раз я с ним работал, уже зная его достоинства и недостатки, зная, что у него есть своя аппаратура, что у меня мало денег - и мы ухитрились снять такую постановочную картину на маленькую смету.
 
В.К.: Трудно бывает критику понять подоплёку...
А.Б.: Я всегда говорю: если не знаешь, то позвони, а то получится как у Добротворского, у которого всегда полно ошибок...
Я бы хотел работать с Сережей Мачильским, одним из самых интересных сегодня операторов. Он снимал с известными режиссерами: две картины с Ливневым - "Кикс" и "Серп и молот", и с Месхиевым - "Экзерсис". Зная, как Месхиев работает с оператором - не обращая на него внимания  - "Экзерсис" всем выделяется, стильная работа. В "Серпе и молоте" у него очень интересные композиции - это очень важно, это подходит к той задаче, которую я себе поставил.
Астахов не проявляет инициативы - посмотрите другие его работы. Сельянов тоже сам каждый кадр сам ставит, а Люда Боброва ничего в операторской работе не понимает - посмотрите "Ой, вы, гуси"...
 
В.К.: В "Трофиме" меня  поразил С.Маковецкий, играющий сейчас много, но подчас однопланово. Здесь же  очень точно найденная интонация - человека с незамутненным сознанием, удивленного бытием.
А.Б.: Это пример простой задачи, одной на протяжении всего фильма - актер нашел в себе это состояние и удачно его сыграл, у меня не было с ним разногласий. Я очень хочу снимать его в следующем фильме. А взял я его тоже случайно. По уставу фестиваля в Суздале обладатель первой премии должен получить финансирование новой постановки. Такой сценарий был мною написан - "Ехать никак нельзя", но он не понравился в Роскомкино. Он необычный, особенно для традиционно мыслящих людей, которые могут упрекнуть меня в порнографии, натурализме.Эффект сиамских близнецов - это делать нельзя, это натурализм. Это глупость, люди остались там все те же (Гращенкова и другие) - они же не представляют,какой будет фильм. Я писал сценарий для себя, там выведен довольно мерзкий герой, занимающийся производством садомазохистских фотографий. Человек, который приходит и разрушает устоявшийся мир людей, подавляет окружающих, вовлекая их в производство этих фото- , а потом и кинофильмов.    Сложная история, где переплетаются судьбы людей, нечто вроде саги, такая камерная "Сага о Форсайтах", очень насыщенная, но выстроенная ритмично, по-современному. Я собирался снимать прошлым летом, в белые ночи, но не было денег. Тут и подвернулся "Трофим". Мне стало интересно - сможет ли человек сыграть две столь различные роли. Я предложил оба сценария Маковецкому, первый ему не понравился, он не хотел играть злодея, а "Трофим" подошел. Однако теперь, сыграв Трофима, он согласился и на первую роль. Так что это была чисто профессиональная задача, только из этих соображений я взялся за "Трофима" - это проходная картина. Сейчас же я целиком занят новым проектом, не сняв который я не смогу двигаться дальше. Я все-таки не жанровый режиссер. Вот если кто-нибудь сценарий напишет и мне принесет, я смогу это сделать, если он будет мне так или иначе близок по каким-то  соображениям, но сам дальше идти я не смогу - ведь все мои фильмы пропущены через меня, это мой мир. Вот следующий этап  - этот фильм, которого не было бы, если бы я не снял "Замок", а что дальше - я не знаю.
 
В.К.: Монохромная съемка нового фильма не будет напоминать "Тихие страницы"?
А.Б.: Мне не интересно то, что интересно Сокурову. Мне совершенно другие вещи интересны в кино. Мне интересно, как это воздействует... Я создаю мир, очень странный, там логика поведения людей - отлична от повседневной логики поведения людей нормальных. Если человек принимает некую внутреннюю логику фильма, погружается туда, то это мое достижение, я сумел его туда погрузить - вот какая моя задача. Чтобы мир, который я создаю, стал доступен другим людям. Как это получилось в "Счастливых днях", как это у Стеллинга в "Иллюзионисте". Я должен адекватно передать состояние своих мозгов людям, которые сядут это смотреть. Если мне это не удается - значит, это моя ошибка, я не смог этого сделать, а не то, что они дураки - не поняли, нет. Я хочу следующий фильм сделать так, чтобы люди смотрели не отрываясь, причем без особой сюжетной канвы.
 
В.К.: Л.Толстой определял задачу искусства как передачу чувств от одного человека другому.
А.Б.: Да, на самом деле это главное. а не самовыражение - это максималистская идея.
 
В.К.: В "Прибытии поезда" работали четверо разных режиссеров - что-то вас объединяло или отталкивало?
А.Б.: Да ничего нас не отталкивало, мы даже не общались. Сейчас время такое. Никто не собирается, не обсуждает никаких теоретических проблем.Каждый сам за себя. Главная проблема сейчас выжить и каждый тянет одеяло в свою сторону.
У нас студия, но это другое - у нас общие задачи с Сережей [Сельяновым] в студии, у нас нет разногласий.
 
В.К.: Какое у вас ощущение, насколько высока ваша планка, до которой придется дотягиваться, сколько барьеров еще впереди?
А.Б.: Никто не знает, какой у него барьер.Я не знаю, сколько я еще сделаю, это не от меня зависит. Может, если я вот этот фильм не сниму, то и вообще     больше ничего не сниму. Я, конечно, буду что-нибудь делать, но это уже будет не Балабанов. Кино - это индустрия, в которой трудно сохранить индивидуальность. Возьмите Верхувена или Полянского - какие  у них раньше были фильмы, а какие теперь, при этом я не скажу - плохие, только - профессиональные. На самом деле это прямой и нормальный путь для любого режиссера: сначала набираешь очки, а потом за счет этих очков доживаешь.
Много примеров, что лучшие фильмы - первые, один или два, а потом это уходит.
 
В.К.: Тот же Г.Панфилов, ваш земляк - по-моему, первый фильм у него самый лучший.
А.Б.: Два первых- я их люблю, они у меня на кассете [записаны]. Он в принципе хороший режиссер и дальше все у него сохраняется, но нет скачка. Я это все понимаю и отдаю себе полный отчет в этом. Поэтому я и говорю о "Трофиме" как не о гениальной, но как абсолютно проходной, ремесленной картине.
 
В.К.: Слава Богу, что вы ощущаете, куда расти...
А.Б.: Да, я болен [новой картиной]. Я знаю, куда идти - и это важно. У меня есть конкретное кино, которое я хочу реализовать.
Я считаю, что оно хорошее, необычное - такого фильма у нас в стране не было. Может быть, и на Западе не было. Вот моя главная сейчас цель. Все. Вот сижу, курю...
 
 
Владимир Кузьмин.
Фотоальбом

Комментарии


Оставить комментарий:


Символом * отмечены поля, обязательные для заполнения.
Разработка и поддержка сайта УИТ СПбГМТУ                 Copyright © 2006-2024. ПФК. All rights reserved.