|
Любимые фильмы
да простятся грехи наши...
С Павлом Лунгиным произошел подлинный, как сказали бы в XVIII веке, метаморфозис: вместо всегдашнего своего балагана, мешающего водевиль с трагедией в один невообразимый рататуй, Лунгин создал гениальную по визуальной, драматургической и богословской ясности и чистоте религиозную фреску, где христианство (конкретнее – православие) показано не со стороны морали, мистики или обряда, как это обычно водится, но со стороны
парадоксального метафизического смысла.
И полуюродствующий старец (его эксцентрика, в общем-то, вполне умеренна и вряд ли может быть названа классическим юродством) отец Анатолий (Петр Мамонов), и события, которые с ним происходят, – традиционные сюжеты монашеского подвижничества, взятые автором кристально ясного и религиозно точного сценария Дмитрием Соболевым из хорошо известных в православной среде источников.
Наиболее близкий к нам по времени, хотя, пожалуй, не основной, – жития оптинских старцев, являвших неиссякающему потоку мирян образец духовидения и утешения (последнее надлежит понимать скорее даже не психологически, а в том смысле, в котором Христос обещал послать апостолам Духа-Утешителя). Через оптинскую традицию, восходящую к нестяжателям – русской версии исихазма, – в «Острове» наглядно дан и сам образец исихастского монашеского делания: герой Мамонова постоянно творит Иисусову
молитву («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного»), центральную в исихастском молитвенном подвиге (кстати, одна из музыкальных тем композитора Владимира Мартынова представляет собой своего рода минималистическую вариацию первой части католической мессы – Kyrie Eleison («Господи, помилуй»)), бежит всякой власти и всякого имущества и ставит собственное смирение выше возможности учить и проповедовать. И здесь совершенно очевиден главный источник
сценария – книга о словах и деяниях египетских пустынников, ставшая одним из краеугольных камней православной монашеской традиции. Речь об «Изречениях египетских отцов» (Apophthegmata Patrum Aegyptiorum) – знаменитом в церковной среде произведении, созданном во второй половине IV – первой половине V века на греческом языке. Сюжеты «Острова» временами буквально совпадают с сюжетами «Изречений». Вот, например, к отцу Анатолию, работающему истопником маленького северного монастыря и собирающему
торф на берегу, приходит девушка с просьбой благословить ее на аборт. Герой Мамонова, прикидывающийся помощником отца Анатолия, уверяет, что от отца Анатолия нет никакого проку и что лучше уж слушать радио, после чего в полушутовской манере успешно убеждает девушку родить в будущем чудесного сыночка: «Мальчик у тебя будет зо-ло-той!» Совершенно очевидно, что главное здесь даже не предведение будущего (в следующих микроновеллах оно будет предъявлено гораздо более отчетливо и подробно), а самоуничижение
как путь к истреблению собственной гордыни и, следовательно, способ не закоснеть в скорлупе успокоившегося духа. В другом случае главный герой исцеляет ребенка, у которого заживо гниет бедро. Сравним эти эпизоды с фрагментом 248 «Изречений»: «Одна женщина, в груди которой была болезнь, называемая раком, услышала об апе [отце] Лонгине и искала встречи с ним, а жил он в Энатоне [города] Ракоте [т. е. Александрии], удаленном на шесть миль. Женщина отправилась его искать. Случилось так, что она нашла
его собирающим топливо на берегу моря. Сказала она ему: “Апа, где раб Божий Лонгин?” Она не знала, что это он. Он сказал: “Что ты хочешь от этого обманщика? Не ходи к нему, потому что он – обманщик. Что с тобой случилось?” Женщина рассказала ему о своей болезни. Старец же перекрестил больное место и сказал ей: “Ступай, да исцелит тебя Господь, ибо Лонгин не сможет принести тебе пользы”. Она пошла, веруя в слово, и тотчас исцелилась. После же она рассказала об этом и указала приметы старца. И ей сообщили, что он – апа Лонгин».
|